|
Любовь, явленная нам на кресте
|
|
|
Любовь, явленная нам на кресте, — это наивысшее из возможных проявлений любви. Она навсегда останется беспримерным образцом любви. Безгрешный Сын Божий ради тех, кто согрешил против Него, испил полную чашу гнева Божия, чтобы грехи их были прощены. Крестная жертва, как ни одно другое событие в прошлом и будущем, показывает верховенство святости и подчиненность ей любви. Хотя крест и является основанием благодати, он также является основанием для нас придавать серьезнейшее внимание святости. В искупительной жертве Иисуса Христа нам дано наивысшее откровение Божией святости и любви. Святость Божия проявилась в требовании, чтобы прощение было обязательно заслужено удовлетворением всех заповедей нравственного закона Божия. Величайшая честь, когда-либо оказанная святости Бога, была оказана Сыном Божиим, когда Он полностью удовлетворил требованиям закона, чтобы сделать наше спасение возможным. В заместительной жертве проявилось наивысшее уважение к святости Бога. Хотя от нас требуется лишь вера во Христа, чтобы мы могли иметь на своем счету заслугу смерти и праведности Христа, весь процесс этим не ограничивается. Основанием для вменения Христовой смерти и Христовой праведности является соединение верующего со Христом. Заместительная жертва, совершенная за нас Христом, была не простой заменой. Это было замещение такого рода, что в результате верующий мог сказать: «Я сораспялся Христу» (Гал. 2:20). Писание, несомненно, свидетельствует о том, что заслуга Христовой заместительной жертвы, благодаря которой мы оправданы, вменяется нам именно через соединение со Христом. Павел говорит: «Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6:11). Именно «во Христе Иисусе, Господе нашем» должны мы сознавать себя мертвыми для греха и живыми для Бога. У Павла же есть еще слова: «Итак нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе» (Рим. 8:1). Осн Благодаря отождествлению через союз то, что в действительности не являлось частью жизненного опыта человека, становится его частью в отождествлении. Например, до того как Гавайи стали частью Соединенных Штатов, гражданин Гавайских островов не мог сказать: «Мы отмечаем день нашей независимости 4 июля». Но вот то, что случилось 4 июля 1776 года, стало частью их истории. История Соединенных Штатов стала историей Гавайских островов, а история Гавайских островов стала историей Соединенных Штатов. До соединения со Христом через веру человек не может сказать: «Я умер со Христом», но сразу же после соединения со Христом он может сказать: «Я умер со Христом». История распятия стала его историей, но не в действительности, а по отождествлению, так что на него сполна распространяются заслуги этой смерти. В то же самое время история наших грехов становится историей Иисуса — не в смысле, что они воздействовали на Его личность, но в том смысле, что в Нем наши грехи были наказаны, поскольку Он за них расплатился. Он взял на Себя ответственность за наши грехи, но Он уже понес наказание за них на кресте. Именно об этом аспекте истины говорил Шедд в приведенной выше цитате: «их [верующих] грехи могли быть вменены Ему». Основанием для снятия осуждения является пребывание «во Христе Иисусе». Я знаю, что в Поверхностное представление о том, что счет оплачен заслугой смерти и праведности Христа, ведет к недопониманию благодати и имеет серьезные моральные последствия. Это представление страдает противоречивостью и недостаточным вниманием к моральной ответственности верующего. Конечно, оправдание совершается благодатью, которая является незаслуженной милостью, — это неоспоримый факт, его нельзя искажать. Но есть два пути понимания благодати: верный и неверный. Благодать следует понимать в контексте морального закона, а не моральный закон в контексте благодати. То есть мы исходим из закона, а благодать согласуется с требованиями и рамками закона. Неверно было бы начать с благодати и подгонять закон по ее меркам. В представлении большинства «смерть для греха» — понятие скорее этическое, чем связанное с исполнением наказания. В изысканиях по поводу «смерти для греха» я приобрел твердую уверенность в том, что Павел имел в виду смертную казнь. Этот вывод опирается на комментарии Дэвида Брауна, Томаса Уэлшерса, Роберта Хэлдейна, Джеймса Моррисона, Дж.Маула и Уильяма Шедда. (Leroy Forlines, A Study of Paul's Teachings on the Believer's Death to Sin and Its Relationship to a New Life (неопубликованная диссертация, представленная на соискание степени магистра искусств), Winona Lake School of Theology, 1959.) Некоторые, возможно, станут настаивать на этической трактовке понятия, поскольку рассматриваемый фрагмент имеет отношение к освящению. Позже я покажу, каким образом смерть во исполнение приговора соотносится с освящением
|
|
|
|
|