На огромном вокзале города Вены было многолюдно и шумно. Здесь среди провожающих и встречающих были дети известного в городе врача Павла Франка: Польди, Макс и Этти. Они встречали двоюродную сестру, двенадцатилетнюю Винифред, которая должна была приехать из Берлина в сопровождении воспитательницы.
Отец Винифред был известным археологом, и потому его семья часто переезжала из страны в страну, из города в город. Мать, избалованная жизнью в светском обществе, не уделяла особого внимания дочери, и Винифред находилась на попечении воспитательницы. Сознавая, что такая беспокойная жизнь и постоянно меняющаяся обстановка отрицательно влияет на ребенка, отец решил отправить Винифред в семью своего брата Павла.
Прибытие заграничной родственницы было для детей большим событием. Они приехали на вокзал пораньше и теперь не знали, как скоротать время. Около часа они бродили по вокзалу, рассматривая многочисленные безделушки, выставленные на витринах киосков, и, наконец, вышли на перрон, с нетерпением поглядывая вдаль.
- Сколько можно ждать? - бурчал под нос Макс, переминаясь с ноги на ногу.
- Жаль, что едет девочка... - протянул Польди. - С мальчиком гораздо интересней...
- Хотя бы скорее прибыл поезд! - вздохнула Этти, перебирая платочек. - Уже почти час здесь стоим!
- А может, часы отстают? - с беспокойством оглянулся Польди.
Заметив невдалеке дежурного по вокзалу, Этти поспешила к нему.
- Скажите, пожалуйста, во-о-он те часы правильно идут?
- Конечно! - снисходительно улыбнулся дежурный. - На вокзале часы должны идти точно. Иначе их несколько раз на день пришлось бы переводить назад или вперед, смотря по тому, какие здесь люди.
- Зачем? - удивился Макс.
- Ну, если ты хочешь знать, я скажу,- начальник добродушно похлопал его по плечу. - Вы кого-то встречаете?
- Да,- кивнул Польди. - Двоюродную сестру из Берлина.
- И вам уже надоело ждать поезда? Так хочется, чтобы время быстрей летело, правда?
- Конечно!
- Значит, по-вашему, часы надо подвести вперед?
-Ага!
- Ну, а если бы я спросил сейчас вон ту женщину, которая, видимо, провожает своего сына,- дежурный указал на женщину, которая что-то торопливо говорила стоящему рядом молодому человеку,- то она сказала бы, что часы надо остановить, потому что время летит очень быстро, а ей так не хочется расставаться!
Начальник хотел еще что-то сказать, но в это время раздался громкий голос диктора:
- Внимание! На второй путь прибывает скорый поезд из Берлина!
Польди, Макс и Этти, толкая друг друга, кинулись на платформу. Когда же поезд остановился и пассажиры, один за другим, стали выходить из вагонов, дети растерялись, не зная, что делать. Перепуганный Макс спрятался за Польди, а тот, покраснев от нелепого смущения, сердито бросил:
- Макс, веди себя хорошо!
Польди не раз уже пожалел, что согласился без родителей встречать гостью. Как ни всматривались они в лица приехавших, узнать Винифред среди постоянно движущейся толпы было очень трудно.
- Может, это она? - Макс вдруг толкнул Этти в бок. Все трое повернули голову в указанном направлении. Возле вагона, рядом с молодой женщиной, стояла богато одетая, симпатичная девочка. Она вопросительно рассматривала встречающих большими темными глазами. Со вкусом сшитое шелковое платье песочного цвета гармонировало двум толстым, золотистым косам, небрежно свисающим через плечо.
- Даже туфли и гольфы под цвет платья,- прошептала Этти и невольно взглянула на свои скромные сандалии.
Некоторое время дети как-то испуганно рассматривали этих незнакомок и никак не решались подойти к ним. Наконец Польди, набравшись смелости, шагнул вперед. Приветственная речь, которую он подготовил заранее, совершенно вылетела из головы.
- Простите,- неловко начал он,- может, это... вы? Может, это ты?..
Он покраснел до корней волос, замялся и умолк.
- Вы, наверное, дети доктора Франка? - поспешила на выручку молодая женщина.
Все трое поспешно закивали головой.
- А это - Винифред, ваша двоюродная сестра! - продолжала незнакомка. - Я очень рада, что вы встретили нас.
Мне надо ехать дальше на этом же поезде, а Винифред останется с вами.
Затем воспитательница повернулась к своей любимице и, улыбаясь, сказала:
- Ну, вот и пришло время нам расстаться, - она слегка наклонилась, чтобы обнять девочку. И тут Винифред, обхватив ее за шею, громко зарыдала:
- Бетти, Бетти! Не уезжай, прошу тебя... или возьми меня с собой! Не оставляй меня одну!..
Ошеломленные дети в недоумении смотрели на Винифред. Они ожидали чего угодно, только не этого.
Не зная, как поступить, Макс стал что-то негромко насвистывать. А Польди сосредоточенно сдвинул брови: "Вот так история! Да она настоящая плакса..." И только мягкосердечная Этти отнеслась сочувственно к этому скорбному прощанию. В ее памяти четко всплыли слова, только что услышанные от дежурного по станции, и она подумала: "Вот когда, наверное, люди охотно остановили бы стрелку часов!".
А Винифред все еще рыдала, не отпуская воспитательницу. Та что-то нежно прошептала ей, затем крепко поцеловала и, мягко отстранив от себя, прыгнула на подножку дрогнувшего вагона.
Поезд медленно тронулся. И тут громкий, душераздирающий крик огласил перрон:
- Бетти! Бетти!
С поднятыми вверх руками Винифред побежала за поездом.
Тут уж Польди не выдержал и, считая своим долгом успокоить сестру, пустился следом.
- Остановись! Ты ведь можешь попасть под колеса! - отрывисто крикнул он, хватая ее за руку.
Винифред резко повернулась и, гневно сверкая глазами, попыталась вырваться.
- Пусти! Это не твое дело! Пусти, говорю!
Польди выпустил ее руку:
- Если хочешь, беги под колеса!
- Сам беги! - сердито бросила Винифред через плечо и резко остановилась.
Крупные слезы дрожали у нее на ресницах. Глядя вслед удаляющемуся поезду, Винифред всхлипнула и глубоко вздохнула. Затем, не обращая ни на кого внимания, вынула из сумочки зеркальце и, как настоящая дама, стала поправлять рассыпавшиеся волосы и сбившуюся шляпу. Кружевным платочком она вытерла слезы и небрежно сунула зеркало в сумочку. Потом повернулась к растерянным детям и неожиданно скомандовала:
- Пошли!
Все трое беспрекословно подчинились. Польди услужливо взял у Винифред небольшой чемодан, и они гуськом двинулись к автобусу через привокзальную площадь.
Вдруг Винифред резко остановилась и вызывающе посмотрела на детей.
- Подождите! Кто вы такие? Я ведь совсем не знаю вас! Может, вы вовсе не родственники мне! Как вас зовут?..
Взрыв смеха заглушил последние слова. И только через время, немного успокоившись, Этти смущенно представила:
- Это Польди, ему уже тринадцать с половиной лет. А это - Макс, ему одиннадцать с половиной лет, а я - Этти, мне скоро будет восемь. Наша фамилия - Франк.
Винифред с сомнением покачала головой и, делая ударение на последнем слоге, произнесла:
- Польди, Макси, Этти - кто мог придумать такие странные имена?
- А у тебя какое имя?! - тут же вспыхнул Макс.- Уж очень оно старинное...
- Глупости! - отрезала Винифред.- Мама назвала меня в честь своей лучшей подруги!
Этти, не любившая ссор, поспешно пояснила:
- Польди - вовсе не Польди, а Леопольд, и Макс - Максимилиан. Ну а я - Генриетта. Но полностью - очень долго выговаривать, так мы покороче. А назвали нас так в честь маминых братьев и сестер, которые уже умерли.
- Ах, так! Тогда другое дело,- благосклонно согласилась Винифред.- Значит, вы действительно мои родственники!
Познакомившись таким образом поближе, дети пришли на остановку. Винифред то и дело крутила головой, с интересом рассматривая все вокруг пытливым взглядом. В это время мимо проходил какой-то мальчик и, то ли нечаянно, то ли с намерением, наступил Винифред на ногу. Та, недолго думая, сунула в руки Польди свою сумочку и бросилась за мальчиком. Догнав, она с размаху дала ему такого тумака, что он от неожиданности чуть не растянулся посреди улицы.
- В следующий раз будешь осторожнее! - крикнула Винифред, с возбужденным видом возвращаясь к остановке.
Мальчик, конечно, не захотел остаться в долгу и стал засучивать рукава...
Польди и Макс взволнованно переглянулись, а Этти прикрыла рот ладошкой. Еще немного и начнется настоящая драка. Что же делать?
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Макс вдруг не крикнул:
- Автобус! Автобус!
Дети облегченно вздохнули, радуясь такому простому выходу из положения. Польди схватил Винифред за руку и потащил к автобусу.
- Неужели надо обязательно давать сдачи? - уже в автобусе напустился он на сестру.
- Ты что, думаешь, я позволю топтаться по моим ногам? Посмотри только, на что похожи мои туфли!
- Нельзя же из-за этого сразу устраивать драку! - не унимался Польди, сердито поглядывая на Винифред.
- А почему я должна терпеть это безобразие? Жаль, что автобус подошел, а то я показала бы ему, как наступать на ноги! А вы разве никогда не деретесь?
- Между собой - да,- Макс пренебрежительно повел плечами.
- Во всяком случае, не на людях и не на улице,- свысока добавил Польди, довольный своим поведением.
- Значит, ты хочешь казаться лучше, чем есть на самом деле? - повернулась к нему Винифред.- Думаю, что если вам не стыдно колотить друг друга втихаря, вы можете спокойно делать это и на улице.
Возбуждение между детьми незаметно росло, и Этти, чувствуя, что они могут поссориться, решила переменить разговор:
- Как ты думаешь, Винифред, твоей воспитательнице понравился бы этот поступок?
Она, как говорится, попала не в бровь, а в глаз. Винифред тоскливо взглянула в окно и, резко переменившись в лице, горестно всхлипнула:
- Ах, Бетти, моя любимая Бетти!
Две крупных слезы скатились по щекам, и Винифред судорожно закрыла лицо руками.
Мальчики переглянулись. "Ревет даже в автобусе,- рассердился Польди.- Неизвестно, что она еще сделает, пока домой приедем!"
Этти же ласково взяла сестру за руку:
- Не плачь, Винифред, я буду любить тебя! Вот увидишь, тебе у нас понравится,- чуть слышно прошептала она.- Посмотри в окно - следующая остановка наша!
- Наконец-то! - нарочно громко и облегченно вздохнул Польди, когда автобус затормозил, и они дружно выскочили на улицу.
Пробежав с полквартала, дети остановились около уютного одноэтажного особняка с большим красивым садом. Возле высокого ветвистого дерева, растущего у самой калитки, их встретила мать, жена доктора Франка, тетя Стефания. Она ласково обняла и поцеловала племянницу, приговаривая:
- Вот ты и приехала, Винифред! Слава Богу!
Они вошли в чисто выметенный двор. Тетя продолжала:
- Я очень рада твоему приезду: теперь у меня будет большая дочь и хорошая помощница! Надеюсь, тебе у нас понравится и ты не будешь скучать. Пусть Господь благословит твое пребывание в нашем доме!
То ли от необычного радушного приема, то ли от смущения Винифред не вымолвила ни слова. Какой-то комок подступил к горлу, из глаз готовы были брызнуть слезы, но она покрепче сжала губы и, стараясь скрыть волнение, поспешила следом за детьми в дом.
Тетя провела племянницу в небольшую, чисто убранную комнату.
- Вот здесь ты будешь жить вместе с Этти.
Винифред огляделась. Вдоль стены стояли две аккуратно застеленные кровати. На круглом столе, посреди комнаты, красовалась ваза с полевыми цветами; в углу - белый платяной шкаф; рядом - комод, этажерка с книгами, два кресла. Конечно, здесь не было и близко той роскоши, какую видела она в дорогих гостиницах.
И все же Винифред радовалась, что будет жить в одной комнате с Этти, потому что та своей добротой и лаской уже успела завоевать ее расположение.
- Как здесь чудесно! - улыбнулась Винифред.- Только... где же зеркало? Как можно жить без него? - она с нескрываемым удивлением посмотрела на тетю.
- Зеркало? Пойдем, я покажу тебе, где ты можешь привести себя в порядок... Вот - ванная, умывальник, а над ним - зеркало.
- Но ведь может случиться, что ванная занята и... как же тогда?! Было бы намного лучше, если бы в нашей комнате тоже висело большое зеркало,- Винифред вопросительно посмотрела на тетю.
- Я думаю, дитя мое, что зеркала в ванной вполне достаточно, чтобы иметь опрятный вид. К тому же, другого в доме у нас нет.
- Тогда я напишу папе, и он пришлет мне зеркало, - не соглашалась Винифред.
- В этом нет нужды, милая,- пыталась разубедить ее тетя. - Нам совсем нетрудно купить зеркало, но пойми: очень часто смотреться в него - нехорошо. Мы не должны уделять внешности так много внимания. Нужно больше заботиться о внутренней красоте...
Но Винифред уже не слушала тетю. Она подошла к зеркалу и ловкими движениями стала поправлять волосы. По ее мнению, после дороги нужно обязательно приводить себя в порядок.
В это время в дом вошел дядя, и Винифред, уронив расческу, бросилась ему навстречу:
- Дядя Павел! Как вы похожи на моего папу!
А дядя широко улыбнулся и, прижимая к себе племянницу, взволнованно погладил ее по голове.
- Мой папочка! Мой милый папочка! - неожиданно всхлипнула Винифред.
- Не нужно плакать, моя деточка! Вот увидишь, тебе здесь будет очень хорошо! - успокаивал ее растроганный дядя.- Скорей вытирай глаза и пойдем ужинать!
- Сейчас, дядя! - шмыгая носом, Винифред опять повернулась к зеркалу.- Я очень лохматая, сейчас причешусь!
Дядя, ничего не сказав, вышел из ванной.
А вечером, когда дети, помолившись, легли спать, доктор Франк с женой еще долго сидели на кухне. Они любили эти тихие вечера после трудового дня, когда могли делиться радостью и горем, вместе молиться и читать Библию.
Сегодня доктор Франк читал письмо от своего старшего брата:
"Здравствуйте, дорогие Павел и Стефания! Сердечно благодарю вас за согласие принять в свою семью мою любимую дочурку. Я знаю, что вы полюбите ее, и ей у вас будет хорошо, хотя вначале и не обойдется без трудностей.
Беда в том, что Винифред с трехлетнего возраста скиталась вместе с нами по гостиницам. Моя жена почти не занималась ее воспитанием, предоставив малышку на попечение нянек, которые очень часто менялись. Винифред всегда окружали взрослые, которые постоянно баловали ее, и потому она, практически, не знает настоящего детства.
Это сильно отразилось на ее характере: она своевольна и самолюбива. Хотя, скажу откровенно, Винифред искренна и честна. Она не умеет хитрить и всегда говорит то, что думает.
Я переживаю за свою дочурку и не хочу, чтобы она, подражая некоторым, выросла модной куклой. Мне очень трудно расставаться с ней... Утешает меня одно - она будет окружена вашей заботой и любовью.
Я буду регулярно, каждый месяц, высылать деньги на ее содержание.
Передайте привет вашим детям. Пожалуйста, пишите мне почаще!
До свидания.
Ваш Отто".
Доктор Франк отложил письмо.
Бедный Отто! - вздохнула тетя.- Какая ему польза от всей славы и учености? Ради этого оставить Господа...
- Думаю, недаром Бог направил к нам Винифред, - заметил доктор.- Он знает, что делает, а нам нужно только с радостью исполнять Его волю.
- Я тоже так думаю,- согласилась тетя Стефания.- Надо приложить все старание и окружить девочку особой любовью,- добавила она, готовая сделать все, чтобы Винифред было хорошо.
* * *
Привыкшая к смене обстоятельств и условий жизни, Винифред быстро влилась в жизнь семьи. Кроме любви и доброты, которую она ощутила здесь, девочка заметила, что везде царит установленный и строго поддерживаемый порядок, к которому ей трудно было приспосабливаться, не всегда обходилось без слез.
В первое утро, когда тетя вошла в комнату девочек, Этти уже одевалась, а Винифред еще лежала в постели.
- Доброе утро! - тетя присела на кровать.- Ты, Винифред, маленькая сонюшка, любишь много спать? Смотри, Этти уже почти оделась! Разве ты не знаешь, что утром нехорошо долго лежать в постели? Нужно быстро вставать, умываться и идти завтракать.
Но Винифред зевала, потягивалась и не хотела вставать.
- Тетя Стефа, я хочу пить кофе в постели!
- В постели?! У нас только больные остаются в постели и получают, что полагается: лекарство, овсяную кашу, ромашковый чай и тому подобное.
- Мне всегда подавали кофе в постель! - упрямо настаивала Винифред.
- Но ведь это было в гостинице, а теперь ты живешь в семье,- не уступала тетя.- Вставай скорее, я помогу тебе одеться!
В голосе тети сочеталось и повеление и нежность, и Винифред нехотя повиновалась.
- А теперь посмотри, как нужно заправлять постель.- Тетя быстрыми движениями взбила подушку, сложила одеяло, аккуратно застелила покрывало.- Вот так, видишь? - приговаривала она.- После завтрака у нас все дети сами наводят порядок в комнатах.
Винифред с неподдельным удивлением смотрела на тетю Стефанию.
- Но ведь для этого есть прислуга! - наконец не выдержала она.
- В гостинице, конечно, убирает прислуга. Но я считаю, что нам гораздо лучше самим убирать в своих комнатах. Скажи, ты хочешь быть всегда чистой и опрятной?
- Конечно!
- А в свинарнике хочешь жить?
- В свинарнике?! - громко рассмеялась Винифред.
- Да. Представь себе, как будет выглядеть ваша комната, если в ней не убираться каждый день! Наша домработница уже старенькая, и дети, даже мальчики, всегда помогают ей.
- Неужели они делают это с удовольствием? - округлила глаза Винифред.
- Ну, может, и не всегда с желанием, но ведь в жизни и взрослым часто приходится делать то, что не хочется. Потому лучше с детства привыкать к работе.
- А мне нравится наводить порядок в комнате,- вставила Этти.- Мама купила мне маленький веник, щетку и хлопушку, чтобы выколачивать пыль.
- Тетя, а если наша комната будет самая чистая, мы получим зеркало? - Винифред подняла голову, ожидая ответа.
- Пойдемте завтракать, нас уже все ждут! - спохватилась Этти и потянула сестру в кухню, а тетя ничего не ответила.
За столом опять произошло небольшое недоразумение.
- А почему мне не дали салфетку? - недовольно повела плечами Винифред.
- Когда привезут твои вещи, ты наденешь передник, как Этти,- ответила тетя.
- Пе-ред-ник?! - возмущенно протянула Винифред - Я ведь не домработница!
Мальчики дружно прыснули в кулак, а оскорбленная Винифред выскочила из-за стола, бросив на ходу:
- Я еще никогда не носила передник!..
Но вскоре Винифред и к этому привыкла, прижилась в новой семье, чувствуя себя желанной и родной. Ей нравилось играть с детьми, и даже случайная ссора, вспыхнувшая между ними, не приносила ущерба их дружбе.
Чаще всего бывали стычки между Винифред и Польди. Кажется, они были созданы, чтобы кем-то руководить, и не хотели подчиняться друг другу. И все же, чтобы продолжать игру, кому-то приходилось смиряться и уступать.
Винифред буквально ожила в незнакомой до сих пор семейной обстановке. С начала учебного года она стала посещать женскую гимназию и неплохо училась.
Однажды утром почтальон принес письмо от бабушки, матери доктора Франка. Она сообщала, что хочет приехать в гости, повидать внуков. В конце письма бабушка просила, чтобы каждый написал, какой подарок хочет получить.
Это известие произвело настоящий переполох в доме доктора. Дети прыгали и пищали от радости, а Макс вскочил верхом на лестничные перила и помчался вниз. На шум из кабинета вышел отец и, пригрозив Максу пальцем, попросил детей вести себя тише.
Тогда они решили собраться на чердаке и обсудить этот важный вопрос. Правда, Винифред засомневалась, стоит ли подниматься туда и не испачкает ли она свое платье? Но у тети и в чердачной комнате было чисто, так что дети могли сесть прямо на пол и порассуждать: кому что попросить у бабушки.
Самые неожиданные желания высказали мальчики. Польди, оказывается, давно мечтал о приличном костюме, а Макс захотел мотоцикл, но Винифред остановила его:
- Представь себе бабушку с мотоциклом на спине! Нет, такие заказы нельзя делать! Я сейчас скажу, что нужно каждому из вас. Тебе, Польди, надо ручные часы, а тебе, Макс,- расческу, чтобы ты не ходил лохматым!
- Я не хочу расческу! - тут же возмутился Макс.- Уж если Польди надо часы, то и мне тоже!
- Ну, ладно, не будем спорить,- согласилась Винифред.- Значит, вам, мальчики,- часы, а тебе, Этти, что?
- Большую куклу с закрывающимися глазами! - призналась Этти и тихо спросила: - А ты, Винифред, что хочешь?
Мальчики застыли в ожидании ответа. Но Винифред не долго думала.
- Зеркало! - выпалила она.
- Точно! Мы так и знали! - засмеялись ребята, толкая друг друга.
Дети и дальше продолжали бы свое шумное совещание, если бы не позвали на обед.
* * *
Наконец-то приехала бабушка! После долгожданной и восторженной встречи она вручила детям по пакету. Польди и Макс, довольные, с гордостью рассматривали полученные часы. А Этти бережно прижимала к себе куклу, любуясь ее нарядным платьем.
- Ты хотела получить зеркало? - бабушка ласково обняла Винифред.- Я привезла тебе его. Правда, не такое, как ты ожидала. Оно очень ценное, и ты никогда и нигде не найдешь более чистого и ясного, чем это.
Винифред прямо-таки сгорала от любопытства. Слова бабушки были так таинственны, что она думала о зеркале, по меньшей мере, в бриллиантовой оправе.
- Прежде чем развернешь пакет, пообещай мне, что ты один раз в день обязательно будешь смотреть в это зеркало,- сказала бабушка.- Только по честному, хорошо?
- Один раз? - рассмеялась Винифред.- Если хочешь, сто раз!
- Это ей нисколечко нетрудно! - вставил Польди.- Бабушка, ты даже не можешь себе представить, как часто она вертится перед зеркалом!
А Винифред, дрожа от нетерпения, открыла пакет и... онемела от удивления, когда вместо ожидаемого зеркальца увидела небольшую книгу в кожаном переплете. Не веря своим глазам, она пристально смотрела то на бабушку, то на книгу.
- Я привезла тебе, Винифред, карманную Библию.
Бабушка, не обращая внимания на замечания Польди, с любовью обняла огорченную внучку и добавила:
- Каждый, кто с искренним сердцем будет читать ее, обязательно увидит, как он выглядит внутри. Я знаю, в этом доме есть большое зеркало, в которое ты можешь смотреться. Но мне очень хочется, чтобы ты видела и свое внутреннее состояние. Я буду молиться Богу, чтобы ты оценила и полюбила эту книгу, и тогда уж точно никогда не захочешь расстаться с ней.
Бабушка нежно поцеловала внучку, приговаривая:
- Моя маленькая, дорогая Винифред!..
Но Винифред была так сильно разочарована, что, расплакавшись, ничего не сказала и выбежала из комнаты.
- Я так ждала бабушку, так радовалась, что наконец-то получу зеркало...- бормотала она, возмущаясь и негодуя, что желания других были удовлетворены, а ее - нет.
- Неужели бабушка думает, что я - безбожница? Ведь я очень внимательно слушаю, когда дядя читает Библию,- жаловалась она сочувствующему ей Польди.- Но самое ужасное то, что я пообещала каждый день читать ее...
- Ты же не знала, что это книга!
Польди пытался утешить сестру, но его старания были напрасны, Винифред не соглашалась.
- Все равно я должна сдержать слово. Папа говорил, что тот, кто не выполняет обещание - недобросовестный человек. А я не хочу быть такой.
* * *
Вечером, перед тем как лечь спать, бабушка поцеловала внуков, пожелала им спокойной ночи. Возле Винифред она просидела долго. Девочка не скрывала своих чувств, и бабушка видела, что она сильно недовольна.
- Я так ждала тебя, так радовалась твоему приезду... А теперь так разочарована!..- с горечью проговорила Винифред.
- Значит, ты больше ждала подарок, чем меня? - уточнила бабушка.
- Ты даже не представляешь, как мне плохо без зеркала, как оно нужно!
- Я не думаю, что в этом доме есть особая нужда в зеркале,- серьезно возразила бабушка.- Насколько я помню, в ванной висит большое зеркало. Но тебе, дитя мое, очень нужно читать Слово Божье. Это самое лучшее зеркало для внутреннего человека! Может быть, ты полюбишь Библию после того, как я расскажу тебе кое-что...
Бабушка немного помолчала и, когда Винифред притихла, ожидая, что она скажет, тихо проговорила:
- Твой папа в юности очень любил читать Библию. В ней черпал он и мудрость, и силу, и знание,- бабушка невольно вздохнула.
- А сейчас он читает ее? - прошептала удивленная Винифред.
На лице бабушки мелькнула еле заметная тень печали.
- Читает или нет - не знаю. Одно скажу: когда-то, в погоне за счастьем, он пренебрег советами, записанными в Библии, и потерял радость и мир. Но я постоянно молюсь и очень хочу, чтобы он, как блудный сын, возвратился к Богу...
Винифред не слышала, что говорила бабушка дальше. Она вспомнила отца. Как он любил ее! Как часто откладывал работу и играл с ней, отвечал на бесконечные вопросы и слушал выдуманные ею истории! Но иногда его целыми днями и даже месяцами не было дома. Тогда она, несмотря на множество игрушек, чувствовала себя одинокой и никому ненужной.
В памяти промелькнула и другая картина: мать в темном шелковом платье, всегда пахнущая нежными духами. Почему-то она очень редко брала Винифред на колени. А когда она протягивала руки к матери, та всегда с испугом отстраняла ее: "Не трогай меня! Ты помнешь мое платье, растреплешь волосы! Иди лучше к воспитательнице!" И Винифред шла к воспитательнице. А они были разные: и добрые и сердитые...
- Папа... Мой милый папочка!..- уткнувшись лицом в подушку, горько плакала Винифред.
Бабушка, стараясь успокоить, нежно гладила ее по голове. Затем взяла подаренную Библию.
- Не надо плакать, дитя мое! Послушай, что я прочитаю! - И открыв 22-й псалом, она стала медленно читать: - "Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться..."
Винифред внимательно слушала и, как только бабушка закончила, уверенно прошептала:
- Я сдержу обещание и каждый день буду читать папину книгу...
С этого времени Библия так и осталась "папиной книгой", и мысль, что отец когда-то любил читать ее, делала книгу ценной в глазах Винифред.
* * *
Бабушка погостила в Вене всего несколько недель, но успела оказать на детей доброе влияние.
- Ты совсем не старая, бабушка,- заметил однажды Макс.- Только твоя кожа такая морщинистая и волосы белые-белые...
- У тебя такие добрые и красивые глаза! - добавила Этти и погладила бабушку по щекам.
-Да, я тоже это заметила,- подтвердила Винифред, подсаживаясь поближе.- У тебя такие чудесные глаза! Ты что-нибудь делала, чтобы красивой быть?
Бабушка мягко улыбнулась, поправила сбившийся платок и каким-то таинственным голосом сказала:
- Да, дети, я знаю одно чудесное средство для красоты и уже много лет пользуюсь им.
- Ты должна рассказать нам этот секрет! - вскочила Винифред.
- Конечно, с удовольствием! - загадочно посмотрела бабушка в любопытные глаза внучки.- Это как раз то зеркало, которое я недавно подарила Винифред. С юности я каждый день пользовалась этой книгой и, видя себя в ее свете, старалась свято ходить перед Богом. Священное Писание вселяло в меня мир и уверенность, и я с радостью смотрела в будущее. Библия - незаменимое средство для нашего внутреннего человека. Только в свете Слова Божьего можно стать красивым, похожим на Иисуса!
Винифред смотрела на бабушку с каким-то восхищением. Действительно, какая она интересная, как умеет обращаться с каждым!
Дня два назад мать попросила Польди вынести мусор, а он сделал вид, будто не слышит. И только когда она несколько раз напомнила ему, повысив голос, Польди с неохотой выполнил поручение. Бабушка слышала это, но почему-то не вмешалась в разговор.
На следующий день она сидела на веранде и читала книгу. Увидев Польди, подозвала его и спросила:
- Ты читал эту книгу?
- Немного,- кивнул он.
- Интересная, правда? Здесь неплохо описана жизнь наших предков. И хотя они жили в другое время и при других обстоятельствах, были способны совершать те же грехи, что и мы. Некоторые стремились угождать Богу, нуждались в Нем, а другие пытались обойтись без Него. Знаешь, Польди, о каждом из нас тоже пишется памятная книга. И я думаю, что тебе, как и мне, хочется, чтобы в ней было записано только хорошее, правда?
- Конечно, хочется,- кивнул Польди.- Но неужели в ту книгу все-все записывается?
- Да, мой милый, все записывается,- вздохнула бабушка.- Я тоже когда-то несерьезно относилась к своей жизни, к словам и поступкам. Мне казалось, что я не доживу до старости. А вот видишь - уже седая и скоро предстану перед Господом. - Она отложила книгу в сторону.- Так будет и в твоей жизни, Польди. Знай, что за все придется дать отчет Господу. Старайся поступать свято и честно. Помогай маме, ты ведь старший в семье. Будь примером для младших. Кстати, ты не заметил, что в последнее время мама как-то плохо выглядит? Может, ее кто-то огорчил или она больна?
Густой румянец покрыл лицо Польди: он вспомнил вчерашнее непослушание... Ничего не ответив бабушке, он куда-то исчез.
Через несколько минут Польди уже крутился на кухне, делая вид, что ему что-то нужно. Мать была немало удивлена, когда он неожиданно спросил:
- Мама, у тебя болит голова?
- С чего ты взял это?
- Мне кажется, что в последнее время ты плохо выглядишь...
- Нет, сынок, я не больна, слава Богу! - устало улыбнулась мама.
- Я вчера огорчил тебя, когда мусор не хотел выносить... Прости меня...
- Прощаю,- взволнованно ответила мать, радуясь, что сын осознал свое неправильное поведение.
Польди облегченно вздохнул. "Теперь всегда буду стараться сразу же слушаться..." - твердо решил он и, весело насвистывая, выскочил на улицу.
* * *
Через несколько дней бабушка засобиралась домой.
- Бабушка, живи, пожалуйста, у нас! - упрашивала Этти.- Разве тебе здесь плохо?
- Хорошо, моя деточка, хорошо мне с вами,- мягко подтвердила бабушка.- Да вот только старое дерево ни как не поддается пересадке. Я хочу возвратиться в свой старый тихий дом. Да и что скажет моя Хильда, если я не приеду? Нет уж, надо собираться, детки!
- И Хильда пусть переезжает к нам! - не сдавалась Этти.
Но Польди был против переезда бабушкиной домработницы. Он хорошо помнил, как она отодрала его за уши за то, что мучил кошку.
И все же никакие уговоры не помогли - бабушка твердо решила ехать домой, в свой тихий Шварцвальд. На прощание она пошла с детьми в город на прогулку, намереваясь угостить их мороженым в шоколаде.
На улице, как всегда, было многолюдно и оживленно. Бабушка, не любившая городской сутолоки и шума, торопилась поскорее выбраться за город. Однако это было нелегко: большие витрины магазинов привлекали внимание детей, особенно Винифред. То и дело приходилось останавливаться и окликать то одного, то другого.
-Какое чудесное платье! - восхищалась Винифред.- Как хорошо тетя Стефа выглядела бы в нем! Бабушка, ну не торопись! Дай полюбоваться!..
А бабушка озабоченно качала головой: "Не пошла бы она по следам матери..."
Возле парка, вдыхая аромат прекрасно пахнущих осенних цветов, они остановились, ожидая автобуса.
- Ой, посмотрите, какое замечательное платье! - вдруг вскрикнула Винифред, широко раскрыв глаза, в которых мелькнула то ли зависть, то ли восторг.
К остановке, не спеша, подошла девушка в красивом бальном платье. Волосы ее были модно причесаны, в них блестело какое-то дорогое украшение. Девушка нетерпеливо посматривала по сторонам и, казалось, куда-то торопилась, боясь опоздать.
А Винифред, любившая все красивое и изящное, не сводила с нее глаз и тоже не могла стоять спокойно. Искренне восхищаясь, она теребила то одного, то другого:
- Бабушка, ну посмотри, какое чудесное платье! Правда? А туфли! Польди, посмотри, какие прелестные туфли. Я еще никогда не видела таких!..
Вдруг Винифред словно поперхнулась и прошептала:
- Но она почему-то плачет?!
Люди, ожидавшие автобус, тоже обратили внимание на разодетую девушку, которая, тщетно стараясь скрыть слезы, вдруг резко повернулась и пошла через площадь. Какая-то женщина остановила несчастную и участливо спросила, в чем она нуждается.
- Мне уже никто не может помочь! - рыдая, выдавила в ответ девушка.
И вдруг, прежде чем кто-либо смог ей помешать, девушка бросилась под колеса быстро движущегося трамвая.
Раздался крик. Заскрипели тормоза. Сбежались люди. Тут же примчалась "скорая помощь", и девушку, истекающую кровью, увезли в больницу.
Стоящие на остановке были потрясены увиденным. Дети дрожали от страха, прижимаясь к бабушке. Этти, закрыв лицо руками, уткнулась в бабушкину юбку и плакала навзрыд. А Винифред не сводила глаз с места, где только что лежала искалеченная девушка и пыталась осмыслить происшедшее: "Значит, она была очень несчастна... Неужели внешняя красота обманчива?.."
На этом прогулка закончилась. Бледные и перепуганные, дети, вслед за бабушкой, поплелись домой. Потрясенные увиденным, они целый день только и говорили о несчастье. И лишь Винифред не вымолвила ни слова. Вечером, выслушав переживания детей, отец сказал:
- Когда-нибудь я возьму вас с собой в больницу, чтобы вы хоть немного узнали, сколько там горя и слез... И все же люди отвергают Бога, Который хочет избавить их от разочарований и дать им жизнь вечную. Многие стараются заглушить голос Божий всякими развлечениями и в конце концов идут в погибель. Под маской смеха и легкомыслия прячется так много скорби и отчаяния! Как вы думаете, является ли парк отдыха признаком радости и счастья?
- А что это за парк? - бабушка удивленно подняла глаза.- Сколько живу и не знаю, что это такое.
- Это место, любимое всеми жителями Вены. В парке есть все для развлечений: и лодки-качели, и канатная дорога, и колесо обозрения, и комнаты смеха, множество выставок и всяких привлекательных мероприятий. При свете огней и непрекращающейся музыке кажется, что там царит радость и счастье. Многие надеются забыть там свое горе, найти какое-то утешение, но бесполезно. Без Бога нигде нет ни радости, ни покоя, ни мира. Люди уходят из этого парка одинокими и несчастными. Не зная смысла жизни, они погибают в грехах, нередко кончая жизнь самоубийством.
Я хочу когда-нибудь повести туда детей и издали показать место, где люди обманывают себя, стараясь найти покой в веселье, а не в Боге.
- Папа, а когда мы пойдем туда? - не вытерпели ребята, готовые отправиться в парк хоть сейчас.
- Не могу сказать, когда именно, но постараюсь выбрать время,- пообещал отец. - Когда вы станете взрослыми, то будете благодарить Бога за то, что выросли в христианской семье и не окунулись в грехи этого мира...
В этот вечер Винифред читала Библию с большим желанием. До сих пор она каждый день прочитывала несколько стихов только потому, что обещала бабушке. Но сегодня, после пережитого волнения, она нуждалась в особом Божьем утешении. Наугад открыв Библию, она прочитала: "Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего). И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек".
Теперь эти слова не казались совсем непонятными. Винифред невольно стала сравнивать свою жизнь со Словом Божьим. Неожиданно для самой себя она поняла, что ей очень даже нравится мир со всеми его прелестями...
Неужели бабушка права? Значит, и в самом деле Библия - зеркало для внутреннего человека?!
* * *
Вскоре бабушка, несмотря на все уговоры, уехала в свой тихий Шварцвальд. А жизнь в доме доктора Франка текла своим чередом: дети ходили в школу, отец - на работу, а мать управлялась по хозяйству.
Однажды доктора Франка вместе с женой пригласили в соседний город на конференцию врачей. Это известие немало взбудоражило детей. Еще бы, целых два дня они будут без родителей! И хотя старая домработница Екатерина неплохо заменяла им мать, дети радовались предоставленной возможности быть хозяевами и с восторгом распределяли домашние обязанности.
Винифред вызвалась исполнять роль матери, Польди - отца, Макс - решил помогать на кухне, а Этти, как всегда, должна была всех мирить.
- Надеюсь, вы будете вести себя хорошо и не станете делать ничего, что мы вам не разрешаем,- сказала мать, целуя каждого на прощанье.
После завтрака Винифред, Польди и Этти шумно играли в детской, оживленно рассказывали разные истории, бегали, смеялись, пели. Екатерина, чрезмерно любившая Макса, позволила ему помогать ей готовить обед. В результате кухонная мебель оказалась испачканной рисовой кашей и сливовым вареньем, но обед все же удался на славу, и домработница при всех поблагодарила Макса за помощь. Вечером все собрались в гостиной, и Польди, копируя отца, читал Библию. После молитвы, довольные прожитым днем, дети пошли спать.
А на следующее утро Польди, Макс, Винифред и Этти долго придумывали, как провести время, чтобы всем было интересно. Хотелось чего-нибудь необыкновенного.
- Давайте поедем в парк! - неожиданно предложил Польди.
- Замечательно! - подхватила Винифред, подскочив от радости.
- Я думаю, папа будет недоволен, если мы поедем без него,- робко возразила Этти.
- Он же сам хотел, чтобы мы посмотрели,- поддержал старших Макс.- Мы ему все расскажем!
Не прислушиваясь к голосу совести и возражениям Этти, дети открыли копилку, достали из нее деньги и, ничего не сказав домработнице, выбежали на улицу. Трамваем добрались до нужного им места и возбужденные остановились у входа в парк.
- Давайте купим мороженое и поедем домой,- нерешительно предложила Этти.- А то нам попадет от папы!
- Да не бойся, Этти,- уговаривала Винифред,- мы так долго ехали, а теперь - назад...
- Раз приехали, значит, все посмотрим! - твердо заявил Польди и смело шагнул к воротам.
Остальные последовали за ним. Сделав несколько неуверенных шагов, дети оказались в шумной толпе, увлекающей их за собой. Они то и дело крутили головой, слушая различные приглашения.
"Здесь можно посмотреть на величайшее чудо мира!" - зазывал коренастый мужчина. "Внимание! Кто хочет знать..." - раздавалось в другом конце аллеи. Из репродукторов неслась оглушительная музыка. Возле каждого балагана толпились люди, и дети шагали дальше, с любопытством глядя по сторонам. Около вывески: "Зал восковых фигур. Детям вход запрещен!" они остановились. Как раз то, что запрещалось, было таким заманчивым и интересным! Дети долго стояли возле входа, обдумывая, как бы проникнуть внутрь.
- Мы выглядим почти как взрослые. Может быть, нас впустят и не обратят внимания, что мы дети? - робко протянул Польди.
- Ты хочешь обмануть контролера? - рассмеялась Винифред.- Не стоит этого делать. Вот увидишь, я обойдусь и без этого!
Она уверенно подошла к кассиру.
- Сделайте, пожалуйста, исключение, впустите нас посмотреть, хотя мы еще дети!
Женщине, по-видимому, понравилась честность Винифред.
- Я это вижу,- благосклонно подтвердила она.- Так как сейчас очень мало посетителей, я впущу вас. Только вы должны заплатить за билет полную стоимость!
И хотя сумма оказалась немалой, любопытство превозмогло, и дети согласились. Кассир приняла горсть мелочи и распахнула перед ними дверь.
Волна холодного воздуха пахнула в лицо, и таинственная тьма объяла детей.
- Я боюсь,- шепнула Этти, хватаясь за руку Винифред. Макс тоже старался держаться поближе к старшим и несколько раз натыкался на Польди.
- Макс, иди рядом и не наступай на пятки! - сердито буркнул он.
Неожиданно открылся занавес, и дети испуганно отшатнулись. Перед ними стоял человек невероятной величины, в руках у него была большая праща. Надпись сообщала: "Голиаф".
- Хорошо, что он из воска...- заметил Польди.
Потом одна фигура сменялась другой. Они были как настоящие, только немые и холодные. Герои различных сказок перемешались с библейскими сюжетами, вызывая у детей неприятное ощущение.
Вот, например, картина: на тропинке лежит человек. На лице у него красные полосы крови. Вдалеке виднеется убегающий убийца. Увидев это, Этти вскрикнула и смертельно побледнела.
- Пойдем скорее отсюда! - прошептала она.
- Потерпи немного, Этти,- не соглашался Польди.- Еще чуть-чуть посмотрим!
Однако следующая картина была еще ужаснее, и дети, в темноте натыкаясь друг на друга, выскочили из зала.
- Ну как, понравилось вам? - крикнула вслед кассир.
- Ужасно! - откровенно призналась Винифред.
Лишь отойдя на порядочное расстояние, дети остановились. Этти обеими руками размазывала по щекам слезы.
- Я хочу домой! - твердила она.- Пойдемте домой!
- Мы больше не пойдем туда, где страшно,- старалась уговорить ее Винифред.- Поверь мне, Этти, сейчас будет самое интересное! Мы купим что-нибудь вкусное и покатаемся на карусели!
Ее слова подействовали на Этти успокаивающе. А когда они остановились возле киоска, в котором продавали жареные каштаны и вареную кукурузу, Этти окончательно повеселела. Немного полакомившись, дети направились к колесу обозрения.
* * *
А дома Екатерина давно приготовила ужин и нетерпеливо ходила от окна к окну, то и дело поглядывая на калитку.
- Куда же они ушли? - вздыхала она.- Разве можно столько времени играть на улице? Небось, проголодались уже... Да и темнеет нынче рано... Где же они?
Часы показывали семь, а детей все еще не было. Через час приехали родители.
- Ребятишек нет дома!..- открыв дверь, чуть не плача, проговорила Екатерина.- Еще до обеда ушли и до сих пор нет... Не знаю, что и думать...
Доктор Франк, полагая, что дети поехали кататься на трамвае, сразу же отправился на вокзал. Через время он вернулся ни с чем.
Зная единственный источник утешения, доктор Франк с женой склонились на колени и в молитве обратились к Всемогущему Богу, Который все знает.
Вдруг зазвонил телефон. Это было печальное сообщение из больницы, куда только что доставили Винифред в бессознательном состоянии.
Через полчаса супруги Франк стояли уже у входа в больницу, окруженные плачущими детьми.
- Я виноват, папа! Это я придумал идти в парк! Я виноват! - твердил Польди, не смея поднять глаз, из которых одна за другой катились крупные слезы.
- И я,- всхлипывала Этти.
- И я,- вторил Макс, шмыгая носом.
Запинаясь и перебивая друг друга, дети рассказали, как все произошло.
Несчастье случилось неожиданно. Когда нужно было заходить в кабину гигантского колеса, Этти испугалась и отказалась садиться. Дети стали уговаривать ее и из-за этого задержались. Но время посадки кончилось, и они, поспешно заняв места, забыли закрыть кабину на задвижку. Когда же поднялись довольно высоко, Этти оперлась на дверь, и та распахнулась! Винифред в одно мгновение оттолкнула сестру, а сама, не удержав равновесия, рухнула вниз...
Положение пострадавшей было очень серьезным. Доктор Франк остался дежурить возле нее, а мать с уставшими и измученными детьми уехала домой.
* * *
Врачи установили, что у Винифред поврежден позвоночник. Узнав о несчастье, из Испании сразу же приехали ее родители. Но Винифред была настолько слаба, что не могла даже говорить. Профессор Франк был безутешен. Его жена, потрясенная увиденным, истерично плакала вместо того, чтобы как-то ухаживать за дочерью.
Родители не могли долго задерживаться и через несколько дней уехали, оставив для дочери много гостинцев, которые, к сожалению, теперь не радовали ее.
Для Винифред это было очень трудное время. Хотя тетя с дядей делали все возможное, чтобы как-то развеселить ее и отвлечь от грустных мыслей, она часто безутешно плакала. Многие специалисты осматривали больную, но ничем не могли помочь. Их единственным предписанием было: лежать на спине тихо и неподвижно.
Винифред всем своим существом восставала против такого решения. Неужели она больше никогда не будет ходить и делать все, что ей хочется, как это было раньше? Как-то раз тетя принесла в больницу письмо от Бетти: "Моя милая Винифред! Я представляю, как тяжело тебе долго и неподвижно лежать. Но подумай хорошенько: может, через эту болезнь Господь хочет что-то сказать тебе? Будь внимательна к Его тихому голосу, который мягко и ненавязчиво будет звучать внутри тебя. Часто мы так заняты своими делами, что Богу приходится останавливать нас. Подумай, не происходит ли подобное с тобой..."
Эта мысль была для Винифред совсем новой, и она долго думала о прочитанном. А тут как раз пришло письмо от бабушки. Она напоминала почаще читать Библию, потому что только Священное Писание может дать исчерпывающий ответ на все волнующие нас вопросы.
С тех пор Винифред стала чаще читать маленькую книгу в кожаном переплете.
* * *
Нередко у людей, которые переносят какие-либо физические страдания, пробуждается большое стремление к Богу. Так было и у Винифред, жизненный путь которой до сих пор был легким и беззаботным. Долгие дни болезни дали ее духовному взору совершенно новое направление. И хотя порой ею готово было овладеть отчаяние, она училась смиряться и становилась более спокойной, утешаясь Словом Божьим, Его обещаниями.
Однажды, когда боль была очень сильной, в памяти Винифред четко всплыли слова из Библии, прочитанные накануне: "Любовью вечною Я возлюбил тебя и потому простер к тебе благоволение". Эти слова оказались для нее неожиданным откровением.
"Неужели Господь любит меня? - застучало в сознании.- Ведь воскресную школу я посещала только потому, что туда ходили мои братья и Этти. По вечерам я слушала проповеди дяди и сидела спокойно не потому, что мне было интересно, а потому, что в семье был такой порядок которого придерживались все... Я читала подаренную Библию не потому, что любила Бога, а только из-за того, что пообещала бабушке...
Если Иисус любит меня, то почему я страдаю? Неужели в этом может быть Его благоволение?"
Винифред беспокойно металась в постели, не зная, где найти ответы на эти вопросы.
Врачи, сознавая свое бессилие помочь страдающей девочке, с озабоченным видом склонялись над Винифред, в глазах которой, казалось, застыл единственный вопрос: "Я умру?" Никто не осмеливался ответить на него, и от этого Винифред становилось еще страшнее. С каждым днем состояние ее заметно ухудшалось.
Пришла зима. Во дворе ослепительно сверкал снег. Винифред знала, что в эти дни дети гуляют на улице, катаются на санках. Скоро наступит Рождество, а она... Она должна неподвижно лежать, лежать только на спине. А может быть... Может быть, она должна умереть?
Умереть... Каким ужасным казалось Винифред это слово! Нет, она не хотела умирать, она сильно боялась смерти...
"А что, если я и в самом деле умру? Что тогда?" - не раз думала она. Этот вопрос не давал ей покоя и увеличивал и без того ноющую боль.
Винифред понимала, что не готова к смерти, не готова к встрече с Богом. В памяти, как на огромном экране, один за другим, всплывали плохие слова и поступки, за которые неумолчно осуждала совесть. Винифред всегда хотелось выглядеть красивой и производить на всех хорошее впечатление. Наружное, показное было для нее важнее всего, о Боге она почти никогда не думала...
Нерешительно Винифред открыла Библию и чуть слышно прошептала:
- "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят". Вот именно, чистые сердцем,- невольно вздохнула она.- А во мне столько гордости, зависти, высокомерия... Значит, я не увижу Бога?..
Винифред лихорадочно листала Библию, пытаясь найти успокоение для себя, но тщетно. Все прочитанное только обвиняло ее. И вдруг она поняла, что бабушка действительно права: Библия - в самом деле зеркало, в котором можно увидеть свое внутреннее состояние!
Еще никогда Винифред не сознавала себя погибшей грешницей так ясно, как сейчас.
"Господь теперь не будет любить меня..." - пронеслось в голове, и холодный пот выступил на лбу.
- Боже мой! Боже мой! - шептала она безутешно.- Неужели я умру?.. Ведь я не имею права быть на небе!..
Винифред не выдержала угрызений совести. Она решительно нажала на кнопку вызова медсестры. Когда же та тихими шагами вошла в палату, то застала Винифред заплаканной, с Библией в руках.
- Я так боюсь смерти...- всхлипнула Винифред.- Ведь у меня сердце нечистое... Господь не возьмет меня на небо...
Сестра сочувственно выслушала исповедь Винифред и уверенно сказала:
- Иисус может сделать твое сердце чистым. Для этого Он и приходил на землю, для этого умер на позорном кресте. Он понес наказание вместо нас, понимаешь? Теперь всякий, кто поверит Господу и полюбит Его больше всего, получит от Него чистое сердце и жизнь вечную... После беседы они вместе молились.
- Господь дорогой, прости меня! - тихо шептала Винифред.- Ты ведь знаешь мое гордое, грешное сердце. Очисти меня Своей Кровью. Благодарю Тебя, Иисус, что Ты умер на Голгофе и за мои грехи! Я хочу быть Твоей, чтобы Ты жил в моем сердце. Прими меня... Аминь.
После молитвы Винифред, счастливо улыбаясь, облегченно произнесла:
-Теперь мне не страшно умирать, Иисус простил все мои грехи... Прошу вас, подчеркните в моей Библии все стихи, которые читали. Я хочу их потом еще почитать...
* * *
На следующее утро Винифред проснулась бодрой и жизнерадостной. За окном стояли запорошенные снегом деревья, сверкающие на зимнем солнце, а на столе красовалась корзинка с ярко-красными розами. Их прислал отец.
Винифред глубоко и радостно вздохнула. Как большой подарок от Бога приняла она наступающий день. Ведь она уже не надеялась дожить до него!
Сложив руки, счастливая Винифред закрыла глаза и восторженно прошептала:
- Господи! Я благодарю Тебя за новый день, за красивое утро, за цветы от папы и за то, что Ты спас меня. Помоги мне, Иисус, терпеливо переносить боль, не капризничать и быть благодарной Тебе за все. Аминь.
Винифред знала, что теперь каждый час ее жизни, будь это один день, неделя или месяц - все будет принадлежать Богу. Нечто удивительное произошло в ее сердце, и она, не любившая половинчатости, полностью отдалась Богу и крепко полюбила Его.
Тетю, посещавшую ее каждый день, Винифред встретила необычно:
- Простите меня, тетя Стефа, за непослушание! Я обещала не делать того, что вы не разрешаете, а потом уговаривала Этти покататься на колесе обозрения... Если бы мы не пошли туда, не было бы этого несчастья. Простите меня, что я столько хлопот принесла вам!
- Прощаю, деточка, прощаю,- растроганно произнесла тетя и, наклонившись, крепко поцеловала племянницу.- Я вижу, что это несчастье не прошло даром - через него Господь коснулся твоего сердца... Слава Богу! Он никогда не ошибается и, допуская горе, хочет, чтобы мы и тогда надеялись на Него и не переставали любить Его.
* * *
Хотя здоровье Винифред заметно не улучшилось, боли немного утихли, и на Рождество дядя Павел привез ее домой.
Такого радостного состояния Винифред еще не переживала. Она чувствовала себя счастливой и нужной в кругу родных. Польди, Макс и Этти изо всех сил старались чем-нибудь порадовать сестру и наперегонки исполняли малейшее желание, ни на минуту не оставляя ее. Польди то и дело поправлял подушку, в чем совершенно не было нужды.
- Спасибо, Польди, ты так внимателен ко мне! А я совсем не заслужила этого... Помнишь, как часто я не уступала тебе и всегда хотела командовать? Прости меня...
Услышав это, Польди стал подозрительно часто кашлять и сморкаться.
- Что с тобой? Ты простудился? - озабоченно спросила Винифред, ничего не подозревая.
- Нет. Что-то глаза слезятся,- мотнул он головой и выскочил из комнаты.
Мысль, что Винифред никогда больше не будет ходить, приводила Польди в ужас. Сегодня утром отец сказал, что врачи не питают никакой надежды на ее выздоровление. Польди думал, что Винифред ничего не знает об этом. И когда он размышлял обо всем случившемся, слезы застилали ему глаза - было очень жалко сестру.
Однако Винифред радостно улыбалась и вместе со всеми пела рождественские гимны. Сияющими глазами она смотрела на елку, сверкающую разноцветными огнями, на веселых, жизнерадостных детей и совсем не так, как раньше, понимала праздник Рождества. Теперь это был не только день елки, подарков и шумной радости, а день, в который родился ее Спаситель.
Винифред была безмерно счастлива от сознания, что Сын Божий родился также и в ее сердце.
А вечером, когда доктор Франк перенес Винифред на постель, она заплакала от умиления: как заботливо все было устроено здесь для нее!
Возле кровати стояла небольшая тумбочка, и потому "папина книга" была всегда под рукой. Приятно пахло смолой, потому что где только можно было, дети примостили веточки ели, украсив их разноцветными лампочками.
Сердце Винифред переполнилось невыразимой любовью и к Богу и к домашним, которые сделали для нее все, что только смогли. Чем могла она воздать за все это добро?
Немного успокоившись, Винифред открыла Библию и прочитала: "И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь".
"Теперь и мне нечего бояться,- радовалась Винифред, повторяя: - Иисус родился в моем сердце! Даже если придется всегда лежать, Он поможет мне все перенести!"
Она отложила в сторону книгу, устало откинулась на подушку и спокойно уснула.
* * *
На смену зиме пришла весна. А Винифред, прикованная к постели, все еще лежала в своей комнате. Там же отметила она свое четырнадцатилетние.
Проходили дни, недели, месяцы, а в здоровье Винифред не было особых изменений. Врачи окончательно установили, что она никогда не сможет ходить и советовали переменить климат для укрепления ослабевшего организма.
Как раз в это время пришло письмо от бабушки. Переживая за внучку, она предлагала перевезти Винифред к ней, в Шварцвальд, надеясь, что сосновый воздух подействует на больную благотворно.
Польди, Макс и Этти не хотели расставаться с Винифред и в один голос запротестовали. Они пытались убедить родителей, что никто другой не сможет так хорошо ухаживать и заботиться о Винифред, как они. Однако все доводы оказались недостаточными, и им пришлось согласиться с решением старших. Когда же родители пообещали, что дети на каникулы тоже поедут в Шварцвальд, они успокоились и с радостью проводили сестру в далекий путь.
Для Винифред это путешествие было очень утомительным, но она не роптала, не возмущалась. И только оказавшись в бабушкином доме, на постели около окна, она облегченно вздохнула и замерла, наслаждаясь удивительной тишиной.
Через время Винифред приоткрыла глаза: за окном, словно раскинутый ковер, расстилался сочный зеленый луг, усыпанный разными цветами. А вдалеке виднелся лес. Стройные сосны возвышались над пушистыми елями, устремляясь вершинами в небо.
- Какая красота! - восторженно шептала Винифред. Постепенно и на этом месте для нее все стало знакомым и дорогим. Особенно ей нравилось время, когда бабушка присаживалась около постели и тихо читала Библию или рассказывала что-нибудь про отца.
Несчастье, постигшее Винифред, способствовало ее раннему духовному развитию. Она много читала Библию и стремилась быть похожей на Иисуса. Ей не хотелось быть бездеятельной, и она занялась перепиской.
Винифред писала не только детям доктора Франка, Бетти и родителям. Через больницу она узнала адреса таких же страждущих, как сама, и стала переписываться с ними. Ее простые, сердечные письма, в которых она рассказывала о любви Божьей, радовали и утешали больных.
Бабушка поняла, что Винифред станет намного легче, если она будет чем-то занята. Как-то раз она спросила:
- Винифред, ты любишь детей?
- Конечно! - не задумываясь, ответила она.
- Может, ты начала бы заниматься с теми, кто отстает в учебе?
- А разве я справлюсь? - округлила глаза Винифред и тут же оживилась: - Конечно, я с удовольствием бы... Но как это сделать?
* * *
Через некоторое время в комнате Винифред поставили несколько только что сделанных столиков, и на следующий день туда робко вошли десять мальчиков и девочек. Они смущенно приблизились к учительнице, полулежащей в подушках, и, покоренные ее ласковым голосом, внимательно выслушали первый урок.
Так началась учеба, которая принесла много радости как учительнице, так и ученикам.
А бабушка с радостью наблюдала, как покрывались румянцем щеки Винифред. Она усердно готовилась к каждому занятию и, увлеченная этим, намного меньше жаловалась на боль в позвоночнике.
Вскоре дети подружились с Винифред и уже с нетерпением ожидали следующего занятия. Теперь они шумно входили в дом и с восторгом наблюдали, как их учительница восхищалась скромными букетиками полевых цветов, как радовалась их приходу.
Особенно нравились детям уроки по изучению Слова Божьего. А начались они так.
Как-то раз Винифред, загадочно улыбаясь, попросила:
- Бабушка, подай, пожалуйста, мое любимое "зеркало"!
Дети с удивлением вытянули шею, пытаясь догадаться, для чего оно нужно учительнице. Они в недоумении притихли, увидев в ее руках небольшую книгу в кожаном переплете.
- Хочу вам сказать, что Библия на самом деле - зеркало для внутреннего человека. Это самое драгоценное, самое удивительное зеркало!
Дети недоверчиво переглянулись.
- Когда я стала смотреться в него, то увидела в себе много злого: и зависть, и гордость, и высокомерие, и обиды. Сама я не могла избавиться от всей этой грязи, а мне так хотелось иметь чистое сердце, чтобы увидеть Бога! Только Иисус Христос смог помочь мне. Ведь Он пострадал на Голгофском кресте за грехи всех людей - и за мои и за ваши. И когда я раскаялась перед Ним, Он простил меня и теперь живет в моем сердце! - Винифред говорила восторженно, и глаза ее светились счастьем.
- Дайте мне посмотреть вашу Библию! - попросил мальчик, беспокойно ерзающий на скамейке.- Может, и я увижу свое сердце?
Винифред протянула Библию, но через минуту он смущенно возвратил ее.
- Я ничего не увидел. Это совсем не зеркало, а книга,- огорченно вздохнул он.
Винифред пришлось долго объяснять о сердце и о тех пятнах, которые могут быть на нем.
- А чтобы увидеть эти грехи и попросить прощения,- закончила Винифред урок,- нужно читать Библию, и просить Бога, чтобы Он открыл, что есть в вашем сердце неугодное Ему.
Как-то раз Винифред рассказывала детям, как Иисус Христос исцелял больных.
- А почему Иисус тебя не исцелил? - неожиданно вырвалось у кого-то, и несколько пар пытливых глаз застыли в ожидании ответа.
Бабушка тоже затаила дыхание. Она старательно оберегала свою любимицу от подобных разговоров, а сейчас Винифред нужно было перед всеми дать ответ.
- Придет время, и Бог обязательно исцелит меня, а пока, видимо, Он считает, что так будет лучше,- слегка улыбнулась Винифред.- Хотя мне до сих пор не понятно, почему я должна лежать, тогда как другие ходят, но меня утешают слова Христа: "...Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после". Когда я встречусь с моим Господом, тогда все пойму...
Бабушка украдкой вытерла слезы, выступившие на глазах, и мысленно вознесла хвалу Богу.
- И еще скажу одно: если бы я была здорова, то у вас не было бы этих уроков,- Винифред посмотрела на ребятишек, которые многое не поняли из ее объяснения и только, услышав последние слова, радостно закивали головой.
* * *
И снова наступило Рождество. Уже третий раз Винифред встречала этот праздник в постели. В этом году она пригласила на рождественский вечер своих учеников и рассказала им о рожденном в бедных яслях Спасителе мира. После этого дети пели, рассказывали стихи. Потом все помолились и после скромного угощения, довольные, разошлись по домам.
Винифред была очень утомлена, но сердце ее ликовало. Она прикрыла глаза и, вспоминая радостные лица детей, чуть слышно прошептала:
- Благодарю Тебя, Господь, за то, что принадлежу Тебе! Ты ведешь меня нелегким путем и хочешь, чтобы я рассказывала другим о Твоей великой любви. Я прошу Тебя о детях, которые сегодня слышали Благую Весть: пошли им искреннее желание посвятить свою жизнь Тебе...
В это время у ворот остановилась легковая машина и раздался звонок. Через несколько минут в зал быстрыми шагами вошел высокий, уже не молодой мужчина.
- Папа! Мой милый папочка! - открыв глаза, вскрикнула Винифред и тут же оказалась у отца на руках.
Радости не было границ. Хильда захлопотала на кухне, а бабушка стала торопливо накрывать на стол.
В этот вечер они сидели за столом, пока на елке не догорели свечи. Потом отец отнес Винифред в постель.
Мать прислала дочери много подарков, но сама не приехала. Она боялась, что не выдержит тишины этого маленького провинциального городка и не сможет смотреть на страдания своей Винифред. Профессор Франк старался скрыть свою печаль от родных, но Винифред хорошо понимала его и всеми силами старалась ободрить:
- Это тоже надо терпеть, папа...
Отец пристально посмотрел в глаза дочери и понял, что за время пережитых страданий с ней произошло что-то удивительное и хорошее.
* * *
Был канун Нового года. Прощание с прошедшим годом всегда таит в себе нечто особенное, грустное и немного торжественное... 365 дней кануло в вечность... Начинается новая глава в книге жизни...
В этот вечер бабушка плохо чувствовала себя и рано ушла отдыхать. Хильда приготовила ужин и тоже отправилась в гости к своей старшей сестре.
Профессор Франк и Винифред остались одни. Глядя на утомленное лицо своей любимицы, отец нежно спросил:
- Доченька, тебе трудно было переносить те ужасные боли? - он запнулся, думая о безнадежности ее положения и, не дождавшись ответа, добавил: - И сейчас... тебе очень тяжело?
Винифред ответила не сразу, как бы прислушиваясь к себе.
- Да, папа, мне было очень тяжело...- посмотрела она ему в глаза.- Знать, что никогда не буду ходить, быть совсем беспомощной и зависимой от других - это было невыносимо. И если бы не Господь и твоя Библия....
- Моя Библия? - вскинул брови отец.
- Да. Бабушка рассказывала, что в молодости ты любил читать ее,- Винифред протянула отцу небольшую книгу в кожаном переплете.
- Моя Библия...- прошептал профессор, бережно открывая ее.- Спутница моей юности...
Он умолк и, положив книгу на стол, стал жадно читать страницу за страницей. Слово Божье касалось сердца несчастного грешника и открывало его нищету, бедность и бесцельность. Известный археолог, никогда не робевший перед огромной аудиторией, не сдерживаясь, плакал. Он понял свою вину перед Богом, понял никчемность жизни без Него и в смирении склонил колени...
Сокрушаясь о своих грехах, о бесцельно прожитых годах, профессор Франк просил у Бога милости и прощения. А в соседней комнате на коленях стояла его мать. Она умоляла Бога о спасении сына... В первые минуты наступающего года Господь ответил на ее молитву - Отто Франк стал дитем Божьим.
Через два дня пришло небольшое письмо от матери Винифред. Уставшая от бессмысленной жизни, она писала:
"...Никогда еще я не чувствовала себя такой одинокой и несчастной, как в канун Новою года. После нелегкой внутренней борьбы я вдруг поняла, что должна быть возле моего страдающего ребенка. Отто, мне так стыдно за свое прошлое!.. Прости меня, что я была занята только собой и никогда не заботилась о тебе, о Винифред...
Отто, напиши мне, как ты смотришь на то, чтобы нам купить домик в Шварцвальде, недалеко от твоей мамы? Мне так хочется пожить вместе с вами тихой, спокойной жизнью. Твоя мама - настоящая христианка, и я думаю, что она поможет мне жить по-новому. О, как я сейчас несчастна!.."
Дочитав письмо, профессор тут же преклонил колени и стал умолять Господа о своей жене:
- Спаси ее, Боже! Откройся ей, чтобы и она полюбила Тебя и мы могли всей семьей славить Тебя!..
Потом он поспешил в комнату к Винифред:
- Доченька, я принес тебе радостную весть: к нам скоро приедет мама и Бетти!
- Неужели?! - воскликнула Винифред, счастливо сверкнув глазами.- Теперь мы всегда-всегда будем вместе, и мама тоже полюбит Иисуса!